.png)
 |
УДК 81.161.1-3 ББК 83.3(2Рос=Рус)1-8 Чехов А.П. К20
Рецензенты: доктор филологических наук, профессор С.А. Кибальник (ИРЛИ РАН) доктор филологических наук, профессор А.В. Кубасов (УрГПУ)
Капустин, Н.В. Неповторимая повторяемость: проза Чехова в жанровом аспекте : научное издание. — Москва : АЛМАВЕСТ, 2022. — 224 c. — (Библиотека журнала «Филологические науки. Научные доклады высшей школы». Том 4).
ISBN 978-5-905998-10-2 DOI 10.20339/978-5-905998-10-2-2022-4-224Ka
В книге доктора филологических наук Н.В. Капустина показаны изменения, происходящие с традиционными для русской литературы жанрами в художественном мире чеховских повествовательных произведений. Автор последовательно рассматривает элементы жанровой матрицы рассказов и повестей Чехова в сложном взаимодействии с русской средневековой и классической литературой и литературой конца XIX века. В книге показано, как литературные жанры у Чехова обретают новые черты, обусловленные его гуманистической и эстетической концепцией мира и человека. На примере конкретных произведений можно увидеть, как «чужое» обретает у Чехова свойства «своего» жанра, который начинает свою неповторимую жизнь, получая новые смыслы и смысловые оттенки. Книга адресована широкой аудитории, ученым и студентам филологических факультетов, а также всем тем, кто интересуется русской литературой. |
От автора
Сравнительно недавно один известный русский поэт, узнав, что я занимаюсь творчеством Чехова, несколько усталым тоном произнес: «А разве не все сказано?» И с той же интонацией риторического вопроса добавил: «Может быть, уже достаточно?» Нечто подобное можно услышать и от других, включая порой исследователей чеховского творчества. В то же время автор этих строк не раз убеждался в том, что Чехова знают плохо. Российские школьники в конце десятого класса (время, когда в средних школах изучают Чехова) второпях «пройти» его как-то не успевают, а любители беллетристики преимущественно читают литературу современную. Есть и курьезные случаи, когда Чехова путают с Горьким, оставаясь в смутном ореоле представлений, что, написав «Человека в футляре» и «Крыжовник», он, подобно другим русским писателям XIX в., критиковал «гнусную российскую действительность». Впрочем, не стоит забывать, что существует и группа любителей классики, время от времени берущих в руки новые литературоведческие работы.
В определенной мере в связи с обрисованной ситуацией и возникла эта книга, автор которой исходил из убеждения, что Чехов неисчерпаем и что каждый любящий его читатель и, естественно, литературовед имеет возможность сказать о нем что-то свое, не повторяя привычных, шаблонных характеристик.
Материал книги, сделанные в ней разборы чеховских произведений тяготеют к двум линиям.
Одна из них имеет непосредственное отношение к тому, что заявлено в названии: речь идет как об изменениях под пером Чехова повествовательных жанров, включая святочный (рождественский), пасхальный рассказ или повесть, так и о новом, чеховском звучании вкрапленных в его прозу идиллических и элегических мотивов, о «следах» восходящих к Средневековью жанров жития и хожения.
Другая, тесно соотносимая с первой, линия связана с пониманием мировоззрения Чехова — того, что и предопределяло трансформацию в его творчестве существующих жанров и их разновидностей. Полемизируя на протяжении всей книги с расхожим сегодня представлением о христианском мировидении Чехова, автор стремился выявить его гуманистическую доминанту, в определенном смысле восходящую к ренессансным взглядам на мир. В монографии показано, что Чехову действительно близки многие этические максимы христианства, однако он не разделял его краеугольных, онтологических основ. Для удобства читателя в тексте даются следующие обозначения в отсылках к цитируемому изданию (Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 томах. Москва: Наука, 1974–1983): в скобках после буквы С, обозначающей Собрание сочинений, римской цифрой указан том, арабской — страница; ссылке на Собрание писем предшествует буква П.
Во всех цитатах, за исключением специально оговоренных случаев, курсив мой.