«Цветочные спирали»: недовоплощенность как конструктивный принцип в поэзии Афанасия Фета

https://doi.org/10.20339/PhS.2-19.051

Вайскопф Михаил,

доктор философии

Еврейский университет в Иерусалиме (эмеритус)

e-mail: michweisskopf@gmail.com

Мировоззрение Фета интерпретируется как напряженное сочетание двух взаимоисключающих тенденций. Первая заключалась в постоянной и суицидальной, по существу, тяге к небытию или саморастворению, внешне мотивированной философией Шопенгауэра; вторая выразила себя в карьерно-прагматическом желании утвердить, упрочить свое земное бытие (при неизбывном сознании его эфемерности). Первый взгляд, запечатленный в самой фетовской поэзии, обусловил безудержную динамику лирического субъекта, его постоянное смешение с объектами внешнего мира, готовность воплотиться в другое лицо или растаять в мечтательном мареве. Второй подход результировался во всей социально-созидательной деятельности Фета, а равно и в его охранительной публицистике и затем в монархическом сервилизме. В лирике, однако, компромиссной, равнодействующей между двумя полярными стремлениями соответственно к небытию и бытию, становится вечным мотив недовоплощенности, незавершенности действия. Тот же компромисс оборачивается неизбывным страхом секса, отобразившим, наряду с собственными фетовскими фобиями, и главенствующую черту русского романтизма.

Ключевые слова: лирика, воля, бессознательное, Библия, смерть, импотенция. 

Литература

1. Э. Кленин в своей капитальной книге говорит как о его атеизме, так и об основательном усвоении им протестантской теологии и библейскх цитат, вынесенном из немецкой школы в Лифляндии (где Фет проучился три года). См.: Klenin E. The poetics of Afanasy Fet. Köln, Weimar, Wien, 2002. Р. 72–73.
2. В конце 1877 г. Фет даже вознамерился было перевести «Критику чистого разума», но вместо нее вскоре занялся переводом Шопенгауэра.
3. Громоздкий образчик такой мешанины найдем, например, в письме Н.Н. Страхову от 5 февраля 1880 г. и, что более удивительно, в фетовском послесловии к переводу Шопенгауэра (издано посмертно) (Литературное наследство. А.А. Фет и его литературное окружение. Т. 103. Кн. 1–2. М., 2008–2011. Кн. 2. М., 2011. С. 301–302 (далее соответственно ЛН 1 и ЛН 2); Русское обозрение. Вып. 1. М., 1901. С. 274–280.
4. Фет А.А. Наши корни. СПб.; М., 2013. С. 175.
5. Так, откликаясь в конце 1878 г. вместе с Толстым на присланную ему статью Фета «Наша интеллигенция», Страхов сетует: «С одной стороны, Вы впадаете в отвлеченность, в философские выводы и прибегаете к самым трудным научным терминам; с другой — Вы ничего не доказываете, не соблюдаете никакого порядка (кроме внутренней связи мыслей) <…> Я отметил сбоку чертою карандаша некоторые места, особенно страдающие непонятностию и неточностию; но, признаюсь, готов был часто тянуть эту черту по целым страницам» (ЛН 2. С. 261). Отвечая 27 сентября 1887 г. на одно из его писем, Страхов тоже ставит корреспонденту на вид «сивиллинскую загадочность многих мест» (ЛН 2. С. 422).
6. «Знакомство с ним было для него радостным узнаванием и углублением лично добытого и лично пережитого» (Курляндская Г.Б. Философские мотивы в поздней лирике Фета // Контекст 1988. М., 1989. С. 104). Эта мысль повторяется, например, в кн.: Вишневская Н.А. Фет – Шопенгауэр – Индия: Типологические связи романтизма (М., 2013. С. 67). Подробно о времени ознакомления Фета с учением Шопенгауэра в связи со стихотворением «Измучен жизнью...» см.: Klenin E. Op. cit. P. 43–52. Исследовательница упоминает вместе с тем о его значительно более раннем, хотя и крайне поверхностном знакомстве с гегельянством.
7. Фет А. Ранние годы моей жизни. М., 1893. С. 209. Здесь и далее во всех цитатах, кроме специально оговоренных мест, курсив автора. — М. В.
8. Кленин в этой связи указывает на байронические аналоги в «Чайлд Гарольде» (Op. cit. S. 74, n. 43). О взаимотождественности или взаимопереходе метафизического верха и низа («тайной бездны»), субъекта и объекта у Фета, а равно и о его влечении к хтонике, см.: Фаустов А.А. «Я» и «Ты» в лирике Фета // 175 лет со дня рождения Фета: сб. науч. тр. Курск, 1996. Ср. также: Козубовская Г.П. Поэзия А. Фета и мифология: учеб. пособие к спецкурсу. Барнаул; М., 1991. С. 92–93.
9. См.: Фаустов А.А. Указ. соч. С. 209–211. В этой краткой и ценной работе очень убедительно  прослеживается то неизбывное сопряжение двух планов поэзии Фета, которое в терминах Шопенгауэра следовало бы истолковать как соотношение мира явлений, каузальных и ограниченных в своей преходящей индивидуальной данности, и трансцендентной бездонной воли, не знающей никаких разделений.
10. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: пер. А. Фета. Изд. 4-е. СПб., 1894. С. 229.
11. См. соответствующее примечание Бухштаба (Фет А.А. Стихотворения и поэмы. Изд. 3-е. М., 1986. С. 695). В своей книге он говорит об этом подробнее: «Стихи написаны от лица женщины, но по своей тональности они близки стихам, вдохновленным памятью о Лазич, и можно подумать, что и эти стихи внушены поэту теми же переживаниями». Возможно, «Фет представляет себе Марию оставшейся в живых, представляет себе те чувства, которые она испытывала бы, мысленно обращаясь к нему» (Бухштаб Б.Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. М., 1974. С. 86–87).
12. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: пер. А. Фета. Изд. 4-е. СПб., 1894. С. 254.
13. Ср. в оригинале: «…das Wesen seines eigenen Selbst ist es, was sich in ihr ihm objektivirt: seine Erkenntniß ist, wie oben bei Gelegenheit der Skulptur auseinandergesetzt, halb a priori: sein Musterbild steht vor seinem Geiste, fest, deutlich, hell beleuchtet, kann ihn nicht verlassen: daher zeigt er uns im Spiegel seines Geistes die Idee rein und deutlich, und seine Schilderung ist, bis auf das Einzelne herab, wahr wie das Leben selbst».
14. Любопытно, что последний стих аукнулся у Н.С. Гумилева в концовке «Заблудившегося трамвая» с его трагической темой астрального рока: «И трудно дышать, и больно жить».
15. Анализ стихотворения, его философских и астрономических источников (И. Медлер и др.) см.: Klenin E. The рoetics of Afanasy Fet. Р. 47–49. Более ранний обзор полемики вокруг этого (якобы двухчастного) текста и его сомнительной связи с Шопенгауэром см.: Монин М.А. Философия Шопенгауэра в поэзии А.А. Фета // А.А. Фет и русская литература. Фетовские чтения. Курск; Орел, 2000. С. 122.
16. Ср.: Klenin E. Op. cit. Р. 72.
17. Толстой Л. Переписка с русскими писателями: в 2 т. (далее — Переписка). Т. 2. М., 1978. С. 92. Для Фета, констатирует Фаустов, судьба — это «сам дух причинности, проникающий в любую случайность; нечто в глубине своей разумное, и при этом совершенно непостижимое» (Фаустов А.А. «Я» и «Ты» в лирике Фета // 175 лет со дня рождения Фета: сб. науч. тр. Курск, 1996. С. 206–207). Хотя исследователь предпочел заострить внимание именно на принципиальной непостижимости воли, наряду с этим бесспорным агностицизмом у Фета постоянно пробивается и обратное стремление — постигнуть ее рациональную сторону. (Понятно, что в концептуальном плане его отождествление фатума с причинностью поддерживалось шопенгауэровским Четверным законом достаточного основания.)
18. «Теперь имею предложить книгу, — пишет он Фету в конце августа 1879 г., — которую еще никто не читал и я на днях прочел в первый раз и продолжаю читать и ахать от радости; надеюсь, что и эта придется вам по сердцу, тем более что имеет много общего с Шопенгауэром, это Соломона «Притчи», «Экклезиаст» и «Книга премудрости». Новее этого трудно что-нибудь прочесть; но если будете читать, то читайте по-славянски» (Переписка. Т. 2. С. 80).
19. ЛН 1. М., 2008. С. 732.
20. ЛН 2. М., 2011. С. 304.
21. Переписка. Т. 2. С. 100.
22. Там же. Т. 2. С. 22.
23. Переписка. Т. 2. С. 81–82.
24. Там же. С. 23.
25. О «мерцающей ирреальности различия между живым и неживым как в ранних, так и в поздних фетовских стихотворениях» см.: Klenin E. Op. cit. Р. 74, n. 36.
26. См.: в примечании Б.Я. Бухштаба: Фет А.А. Стихотворения и поэмы. Изд. 3-е. Л., 1986. С. 670.
27. Фет А. Ранние годы моей жизни. М., 1893. С. 115.
28. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление: пер. А. Фета. Изд. 4-е. СПб., 1894. C. 166. (Разрядкой передан курсив Фета.)
29. Фаустов А. «Я» и «Ты» в лирике Фета // 175 лет со дня рождения Фета: сб. науч. тр. Курск, 1996. С. 209–210.
30. Подробно об этом см.: Вайскопф М. Влюбленный демиург: метафизика и эротика русского романтизма. М., 2012.